Дом ста дорог - Страница 61

— Эльфы всегда хорошо платят.

Чармейн поняла лишь, что кобольды и сами не знаю, что конструируют. Дети вошли в пещеру куда просторней предыдущей. То тут, то там сновали крохотные кобольды-малыши, гоняясь друг за другом среди занятых делом взрослых. Многие кобольдята, завидев Бродяжку, с криками уносились прочь. Взрослые же кобольды аккуратно отходили с дороги, не уделяя гостям особого внимания, и продолжали красить, шлифовать и вырезать. Питер и Чармейн проходили мимо лошадок-качалок, кукольных домиков, детских стульчиков, напольных часов, деревянных скамей и заводных клоунов. В конце концов, они добрались до часов с кукушкой. Такие гигантские часы ни с чем не перепутаешь. Их корпус был отделан деревом, а крыша сияла волшебными огнями. В стороне стоял громадный циферблат, занимающий собой почти всю стену. Кукушка же размерами превосходила Чармейн и Питера вместе взятых, десятка два кобольдов с довольным видом украшали её перьями. Девочке стало интересно, кому же понадобились такие большущие часы.

Тимминз работал наверху, подкручивая что-то маленьким гаечным ключом.

— Вон он, — указал Питер, узнав главу кобольдов по неповторимо огромному носу. Парень прочистил горло и прокричал: — Прошу прощения. Хррм. Прошу прощения!

Тимминз развернулся на удерживающих его верёвках и хмуро посмотрел на них.

— Ах, это вы, — произнёс он и перевёл взгляд на мешок. — Теперь решили заняться похищением людей?

Ролло услышал голос Тимминза и почувствовал, что оказался среди друзей.

— Бесбпвледетлбл! Плбщение! — заревел мешок.

— Это же Ролло, — обвиняюще бросил глава кобольдов.

— Верно, — откликнулся Питер. — Мы принесли его, чтобы сделать признание. Лаббок с горных лугов подкупил его и приказал посеять вражду между вами и волшебником Норландом.

— Грязбнл лобзн! — кричал мешок.

Лицо Тимминза побледнело и сделалось серебряно-голубым.

— Тот самый лаббок? — проговорил он.

— Тот самый, — заверил Питер. — Мы видели вчера, как Ролло требовал у него оплату, и лаббок дал ему горшочек с золотом, найденный на конце радуги.

— Нелблпфло пфакобло! — отрицал мешок во весь голос. — Обмаблпфпфик!

— Мы оба видели, — сказал юноша.

— Выпустите его, — произнёс Тимминз. — Пусть сам скажет.

Питер кивнул девочке. Чармейн убрала руку с днища мешка и прекратила повторять слова, которые, как она надеялась, удерживали её чары. Ролло тут же плюхнулся на пол, отплёвываясь от молока, шерстяных ниток и крошек, и с гневом воззрился на Питера.

«У меня и правда получилось сотворить заклинние! Я удержала его внутри!» — улыбнулась про себя Чармейн.

— Ты видишь, видишь, какие они! — сердито протараторил Ролло. — Кинуть в мешок неповинное существо, заткнуть ему рот прокисшим молоком, чтобы оно не могло постоять за себя, когда его чернят наглой ложью!

— Теперь ты можешь постоять за себя, — заметил Тимминз. — Отвечай, ты получал горшок золота от лаббока за то, что посеял раздор между нами и волшебником?

— Как я мог! — добродетельным голосом увещевал Ролло. — Попался лаббоку на глаза — считай, что мертвец. Всякий это знает!

Вокруг них уже собралась приличная толпа, — старавшаяся держаться подальше от Бродяжки, — и Ролло использовал для них всё своё актерское мастерство.

— Будьте свидетелями! — заливался он. — Я невинная жертва отвратительной лжи!

— Проверьте его грот, — приказал Тимминз кобольдам, стоявшим поблизости.

Они послушно бросились выполнять поручение. Ролло подпрыгнул на месте.

— Я с вами! — завопил он. — Я докажу, что там ничего нет!

Ролло ступил три шага и повалился наземь, так как Бродяжка неожиданно схватила его за край жакета и сбила с ног. Она не отпускала край грубой ткани, чтобы кобольд не сбежал, и помахивала хвостиком Чармейн, всем видом говоря: «Ну разве я не молодец?»

— Отлично придумала, — похвалила её девочка. — Хорошая собака.

— Отзови своё животное! — прокричал Ролло. — Она повредила мне спину! Болит!

— Нет, — твёрдо ответил Чармейн. — Она тебя не отпустит до тех пор, пока кобольды, посланные проверять твой грот, не вернутся.

Ролло молча сел с видом оскорблённой невинности. Девочка повернулась к Тимминзу и спросила:

— Пока мы ждём, можно ли спросить, для кого эти гигантские часы?

Глава кобольдов окинул взглядом деревянный каркас.

— Для кронпринца Людовика, — отозвался он с мрачной гордостью. — Он заказал их для Замка Радости. — Гордость исчезла из его голоса, и осталась одно уныние: — Он ещё не заплатил за них ни пении. Настоящий жмот. Только подумать, насколько он богат…

Тимминза прервали вернувшиеся кобольды.

— Вот он, вот он! — кричали они хором. — Мы нашли его под кроватью!

Кобольд, бежавший самым первым, сжимал в руках глиняный горшок. На первый взгляд самый обыкновенный горшок, в котором можно разогревать суп в печи, вот только светящийся слабым радужным светом.

— Он самый, — кивнул Питер.

— Тогда куда же подевалось всё золото? — спросил один из прибежавших кобольдов.

— Что значит «куда же подевалось всё золото»? — немедленно встрял Ролло. — Горшочек до краёв был полон…

Тут Ролло замолчал и замер, сознавая, что сболтнул лишнего.

— А теперь нет. Сам посмотри, если нам не веришь, — упрямо произнёс другой кобольд и поставил глиняный горшок к ногам Ролло. — Таким мы его и нашли.

Ролло бросился к горшочку, заглянул внутрь и издал полный печали стон. Он опустил лапку — его пальцы схватили горсть сухих жёлтых листьев. Он принялся яростно разбрасывать листья, кучка за кучкой, пока, наконец, горшок не опустел. Ролло сидел среди мёртвых листьев и горестно выл: